|
Было это или не было, но люди рассказывают.
У одного дехканина родился сын ростом с небольшой стручок перца. Как родился, так сразу стал говорить и бегать. Мать посмотрела на него и назвала мальчика Яртыгулок, а это значит по-туркменски – половина верблюжьего уха. Вот какой он был маленький! Однажды у матери Ярты треснула миска – каса, в которой квасили верблюжье молоко. Она принялась замазывать трещину глиной и запричитала:
– Всем хорош у меня сынок – и красив и строен, да ростом мал. Ремесла не знает, даже миску склеить не может!
Ярты услыхал слова матери – досада его взяла. Подоткнул за кушак полы халата и побежал к дому старого гончара на самый край аула.
– Дядя гончар, возьми меня в ученики! – закричал он, вскарабкавшись на ограду.
Гончар оглянулся, но никого не увидел. Он сказал:
– Это москит пищит или человек кричит?
– Это я! – ещё громче крикнул Ярты, и гончар увидел мальчика. Он рассмеялся до слез.
– Эй, сынок, как же я могу взять такого малыша в помощники? Комок глины со станка упадёт – пришибет тебя до смерти.
– Испытай меня на деле, – попросил Ярты и остался в учениках у старого мастера.
Они зажили дружно: вместе трудились, вместе песни пели. Старик делал большие кувшины – тануры, а из-под рук Ярты-гулока выходили такие крошечные горшочки, звонкие как серебро, что любоваться ими сбегались ребята со всего аула.
В базарный день, в пятницу, старик уложил на арбу кувшины, сделанные за неделю, и сказал мальчику:
– Сегодня я продам эти кувшины и отдам жадному купцу Курбан-баю двадцать пять теньга долгу. Тогда тяжесть свалится с моих плеч, и мы заживём спокойно.
Ярты остался один. Он принялся подметать глиняный пол мастерской, но не успел окончить своей работы, как в калитку постучали.
– Кто там? – спросил малыш.
– Открывай скорей! Это я – сам Курбан-ага! – ответил грубый голос.
Ярты испугался. Он не открыл купцу и со страху спрятался в большой кувшин, лежавший на солнце для просушки. Тогда купец ударом ноги вышиб калитку и ворвался во двор, а за ним вошли его слуги.
– Забирайте всё и грузите на ишака! – заревел купец: – Этот человек мне должен деньги!
Слуги перерыли весь дом, но старый мастер был так беден, что они не нашли ничего, кроме двух старых ковров – паласов да гончарного круга. Тогда они взяли горшки и кувшины, лежавшие на солнцепёке, и увезли их, а вместе с кувшинами увезли и Ярты-гулока.
Они привезли посуду в лавку купца и расставили вдоль стены. Ярты хотел выпрыгнуть из кувшина, но не мог: стенки танура были такие гладкие, что мальчику не за что было уцепиться. Тогда он стал слушать, что происходит в лавке, и услышал голоса слуг и звон денег.
– Я стащил из хозяйской выручки шесть теньга, – сказал один слуга. – Я куплю себе новые туфли.
– А я припрятал только три, – ответил второй со вздохом. – На такие деньги не купишь и тюбетейки.
Но в это время раздался голос купца, который, обойдя всех своих должников, возвращался в лавку. Слуги перепугались и не знали, куда спрятать украденное.
– Сыпь деньги в кувшин! – догадался один из них. – Если хозяин найдёт их в кувшине, он подумает, что это деньги гончара, и мы выйдем из воды, не замочив пятки!
И Ярты услыхал, как на дно стоявшего рядом кувшина посыпались звонкие монеты.
Войдя в лавку, купец уселся на цветистом ковре, придвинул к себе высокие, на резных ножках, счёты и стал подсчитывать, кто и сколько ему должен:
– Кожевник Дурды – сто теньга, оружейник Берды – пятьдесят, гончар Ата – тридцать...
Услышав такую ложь, Ярты не выдержал и звонко крикнул:
– Неправда! Не тридцать, а двадцать пять!.. Удивлённый купец прислушался, но в лавке всё было тихо, и он снова защёлкал костяшками:
– Гончар Ата – тридцать...
– Двадцать пять! – ещё громче закричал мальчик.
Купец вскочил. Он понял, что голос доносится из кувшина, а он хорошо знал, что в кувшинах нередко прячутся духи – джинны. Он закричал:
– Эй, слуги! Бросьте в реку этот кувшин, – в него забрался волшебник-джинн!
– Постой, купец! – запищал из кувшина Ярты так громко, как только мог. – Я не злой джинн, я – добрый. Если хочешь, я сделаю тебя богатейшим из людей!
Это понравилось купцу.
– А как ты это сделаешь? – спросил он.
– Я обладаю чудесной силой превращать звонкие черепки в звонкие монеты. Если не веришь, – попробуй: возьми стоящий рядом кувшин и разбей его. Стоит мне только сказать заклинание, и черепки превратятся в деньги. Но помни, больше двух раз повторять заклинанье я не могу!
Купец уже не слушал его. Он схватил палку и, размахнувшись, изо всей силы ударил по кувшину. Черепки полетели в стороны, а Ярты в то же время закричал во всё горло:
Вурр-ха-ха, черепки, Превращайтесь в медяки!
Купец нагнулся и увидел среди глиняных черепков целую горсть медных денег.
– Эй, – всплеснул руками купец, – дело идёт на лад! Погоди, о волшебник-джинн, не произноси второго, последнего заклинания: я наготовлю побольше черепков!
Он снова схватил палку и принялся подряд бить всю стоявшую в лавке посуду. Он бил блюда и кувшины, большие тануры и маленькие пиалы, горшки и чаши, подносы и огромные чаны. Он бил и кричал:
– Подожди, джинн! Ещё не всё! Я хочу иметь много денег!
Он размахивал палкой до тех пор, пока в лавке не осталось ни одной целой чашки. Купец обессилел. В изнеможении он упал на ковёр и прохрипел:
– Ну, джинн, теперь пора!
Но никто не откликнулся.
– Джинн, где же ты? – заревел купец, как раненый буйвол.
Но и на этот раз никто ему не ответил, потому что купец перебил всю посуду; он разбил и тот кувшин, в котором сидел проворный Ярты. Мальчишка тотчас же выскочил и опрометью пустился домой. Он был очень доволен, что так ловко отплатил купцу за его ненасытную жадность. А купец до сих пор сидит на своих черепках и ждёт, пока джинн превратит их в звонкое золото.
Кто слушал сказку, пускай посмеётся над жадным.
|
