|
Давно это было. У одного зажиточного человека подрастал единственный сын. Годы шли, мальчик возмужал, превратился в красивого рослого жигита. По храбрости не было равного ему в ауле. Да вот плохо: ни одна из девушек не только в родном ауле, но и в окрестных кочевьях не нравилась нашему жигиту. Одна удалась умом, да некрасива, другая лицом взяла, да характер сварливый, третья хозяйка плохая, четвертая жадная. Родители и сваты с ног сбились. Думал, думал отец — не оставаться же парню холостым!— и решил отправить сына путешествовать в дальние края — авось там присмотрит он себе девушку по сердцу.
Собрался жигит в путь, простился с родными, вскочил на коня и помчался навстречу неведомому. Ехал он день. ехал два, вот уже месяц прошел с тех пор, как переступил он порог родной юрты, во многие аулы заезжал, много хороших девушек повидал, но той, что заставила бы забыть обо всем на свете, так и не встретил.
Пошел второй месяц странствий... Ехал как-то наш жигит через дремучий лес, целый день ехал, и перед закатом вынес его конь на прогалину. Глазам своим не поверил жи-гит: стоит перед ним высокий дом, такого он никогда не видел не только в родном ауле, но и в городе, подъехал ближе и увидел, что перед домом на траве лежит девушка. Да какая! Черные толстые косы змеями обвивают неподвижное тело, сквозь алые полуоткрытые губы виднеются зубы — как жемчуг, брови ровными дугами осеняют прикрытые веки, ресницы — как мохнатые шмели, на щеках алеет румянец — ярче утренней зари. Наклонился над ней жигит и отшатнулся — красавица не дышала. Мертва! Дотронулся до руки и обрадовался — нет, покойники такими не бывают! Принялся он звать девушку, тормошить ее, водой из арыка побрызгал, нет, не шелохнется, не откроет глаз. Вбежал жигит в дом, а он пуст! Что тут делать! Положил жигит девушку поперек седла, вскочил на коня и как только мог быстро поскакал к родному аулу.
С удивлением встретили его родители: вот так сын — привез мертвую невесту!
Жигит собрал жителей аула и обратился к ним с такими словами:
— Эту девушку надо оживить во что бы то ни стало. Кто оживит красавицу — пусть берет ее себе.
Желающих нашлось много — и девушка хороша, и калыма платить не надо. Узун-кулак передал эту историю и в другие аулы, со всех сторон начали съезжаться жигиты попытать счастья. Чего только они ни делали — девушка не оживала!
Однажды, когда аулчане уже совсем потеряли надежду, в юрту через шанрак влетел воробей, сел на неподвижное тело девушки, повертелся, почирикал и давай клевать нежное горло красавицы. Все всполошились, хотели прогнать воробья, да вдруг девушка зашевелилась. Бросились к ней, глянули на то место, куда клевал воробей, и ахнули — в шею была воткнута булавка. Наш жигит быстро вытащил булавку, и ко всеобщей радости красавица ожила.
— Уф,— промолвила она, садясь и потягиваясь,— и долго же я спала!
Тут ей рассказали, как все было на самом деле, и спросили, как же это она спала столько месяцев.
— Я не сама уснула,— пояснила красавица. — Один злой старик выкрал меня из родительского дома, хотел на мне жениться, я не соглашалась. Долго уговаривал он меня,
я не поддавалась. Тогда злодей заколдовал меня, и перешел бы мой волшебный сон в вечный, если бы не этот жигит. Надо ли говорить, сколько баранов было зарезано и сколько опустошено бурдюков душистого кумыса на свадебном тое прекрасной девушки и храброго жигита?!
|
