|
Жил-был поп с попадьею; у них была дочка Аленушка. Вот этого попа позвали на свадьбу; он собрался ехать с женою, а дочь оставляет домоседкою. – Матушка! Я боюсь оставаться одна, – говорит Аленушка матери.
– А ты собери подружек на посиделки и будешь не одна.
Поп и попадья уехали, а Аленушка собрала подружек; много сошлось их с работою: кто вяжет, кто плетет, а кто и прядет.
Одна девица уронила невзначай веретено; оно покатилось и упало в трещину, прямо в погреб. Вот она полезла за веретеном в погреб, сошла туда, смотрит, а там за кадушкою сидит разбойник и грозит ей пальцем.
– Смотри, – говорит он, – не рассказывай никому, что я здесь, а то не быть тебе живой!
Вот вылезла она из погреба бледная-бледная, рассказала все шепотом одной подружке, та другой, а эта третьей, и все, перепуганные, стали собираться домой.
– Куда вы? – уговаривает их Аленушка. – Постойте, еще рано.
Кто говорит, что ей надо по воду идти; кто говорит, что ей надо отнести к соседу холст, -и все ушли. Осталась одна Аленушка.
Разбойник услыхал, что все приутихло, вышел из погреба и говорит ей:
– Здравствуй, красная девица, пирожная мастерица!
– Здравствуй! – отвечает Аленушка.
Разбойник осмотрел все в избе и вышел посмотреть еще на дворе, а Аленушка тем временем поскорей двери заперла и огонь потушила. Разбойник стучится в избу:
– Пусти меня, а то я тебя зарежу!
– Не пущу; коли хочешь, полезай в окно! – А сама приготовила топор.
Только разбойник просунул в окно голову, она тотчас ударила топором и отрубила ему голову, а сама думает: скоро приедут другие разбойники, его товарищи; что мне делать?
Взяла отрубленную голову и завязала в мешок; после притащила убитого разбойника, разрубила его на куски и поклала их в разные мешки и горшки.
Прошло ни много ни мало, приехали разбойники и спрашивают:
– Справился ли?
Они думали, что товарищ их жив.
– Справился, – говорит Аленушка голосом разбойника, – вот два мешка денег, вот крынка масла, вот ветчина!
– И подает приготовленные мешки и горшки в окно. Разбойники забрали все это, да на воз.
– Ну, поедем! – говорят они.
– Поезжайте Аленушка, – а я посмотрю, нет ли еще чего.
Те и уехали.
Рассвело. Поп с попадьей воротились со свадьбы. Она и рассказала им все, как было:
– Так и так, сама разбойников победила. А разбойники приехали домой, да как поглядели в мешки и в горшки, так и ахнули:
– Ах она такая – сякая!
Хорошо же, мы ее сгубим! Вот нарядились они хорошо-хорошо и приехали к попу свататься за Аленушку, а в женихи ей выбрали дурачка, нарядили и его. Аленушка сметила их по голосу и говорит отцу:
– Батюшка! Это не сваты, это те же разбойники, что прежде приезжали.
– Что ты врешь? – говорит поп. – Они такие нарядные!
А сам-то рад, что такие хорошие люди приехали свататься за его дочь и приданого не берут. Аленушка плакать – ничего не помогает, – Мы тебя из дому прогоним, коли не пойдешь теперь замуж! – говорит поп с попадьею.
И просватали ее за разбойника, и сыграли свадьбу.
Свадьба была самая богатая.
Повезли разбойники Аленушку к себе, и только въехали в лес – и говорят:
– Что ж, здесь станем ее казнить? А дурачок и говорит:
– Хочь бы она денечек прожила, я бы на нее поглядел.
– Ну, что тебе, дураку, смотреть!
– Пожалуйста, братцы!
Разбойники согласились, поехали и привезли Аленушку к себе, пили-пили, гуляли-гуляли; потом и говорят:
– Что ж, теперь пора ее сказнить!
А дурачок:
– Хочь бы мне одну ноченьку с нею переночевать.
– Ну, дурак, она, пожалуй, еще уйдет!
– Пожалуйста, братцы!
Разбойники согласились на его просьбу и оставили их в особой клети.
Вот Аленушка и говорит мужу:
– Пусти меня на двор – я простужусь.
– А ну как наши-то услышат?
– Я потихонечку; пусти хочь в окошко.
– Я бы пустил, а ну как ты уйдешь?
– Да ты привяжи меня; у меня есть славный холст, от матушки достался; обвяжи меня холстом и выпусти, а когда потянешь – я опять влезу в окно.
Дурачок обвязал ее холстом.
Вот она это спустилась, поскорей отвязалась, а заместо себя привязала за рога козу и немного погодя говорит:
– Тащи меня! – А сама убежала.
Дурачок потащил, а коза – мекеке-мекеке! Что ни потянет, коза все – мекеке да мекеке!
– Что ты мекекаешь? – говорит молодой. – Наши услышат, сейчас же тебя изгубят.
Притащил – хвать – а за холст привязана коза. Дурачок испугался и не знает, что делать:
– Ах она, проклятая! Ведь обманула. Поутру входят к нему разбойники.
– Где твоя молодая? – спрашивают его.
– Утла.
– Ах ты, дурак, дурак. Ведь мы ж тебе говорили, так нет!
Сели верхами и поскакали нагонять Аленушку; едут с собаками, хлопают да свищут – такая страсть!
Аленушка услыхала погоню и влезла в дупло сухого дуба и сидит там ни жива ни мертва, а вокруг этого дуба собаки так и вьются.
– Нет ли там ее? – говорит один разбойник другому. – Ткни-ка, брат, туда ножом.
Тот ткнул ножом в дупло и попал Аленушке в коленку. Только Аленушка была догадлива, схватила платок и обтерла нож.
Посмотрел разбойник на свой нож и говорит:
– Нет, ничего не видать!
И опять они поскакали в разные стороны, засвистали и захлопали.
Когда все стихло, Аленушка вылезла из дупла и побежала; бежала, бежала – и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик с корытами и лотками.
– Дяденька, спрячь меня под корыто! – просит она.
– Эка ты какая нарядная!
Ты вся вымараешься.
– Пожалуйста, спрячь! За мной разбойники гонятся. Мужик раскидал корыта, положил ее под самое нижнее и опять сложил. Только что успел кончить, как наехали разбойники.
– Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?
– Не видал, родимые!
– Врешь! Сваливай корыта.
Вот он стал сбрасывать корыта и посбросал уж все, кроме последнего.
– Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше! – сказали разбойники и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.
Когда все стихло, Аленушка и просит:
– Дяденька, пусти меня!
Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала, бежала – и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик – везет кожи.
– Дяденька, – молит она, – спрячь меня под кожи! За мной разбойники гонятся!
– Эка, вишь, ты какая нарядная!
Под кожами ты вся вымараешься.
– Ничего, только спрячь!
Мужик раскидал кожи, положил ее под самую нижнюю и опять сложил все по-прежнему. Только что успел кончить, как наехали разбойники.
– Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?
– Не видал, родимые!
– Врешь! Сваливай кожи.
– Да зачем, родимые, стану я разбрасывать свое добро?
Разбойники бросились сами сбрасывать кожи и посбросали, почитай, все кожи; только две-три оставалось.
– Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше! – сказали они и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.
Когда не стало слышно ни стуку этого, ни грому, она и просит:
– Дяденька, пусти меня!
Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала, бежала и пришла домой в полночь, да и легла в стог сена, закопалась туда вся и заснула.
Рассвело. Поп пошел давать коровам сена, и только воткнул вилами в стог – Аленушка и схватилась руками за вилы. Поп оробел, крестится и говорит:
– С нами крестная сила!
Господи помилуй! Потом уж спросил:
– Кто там?
Аленушка узнала отца и вылезла из сена.
– Как ты сюда попала?
– Так и так, вы отдали меня разбойникам; они хотели меня убить, да я убежала.– И рассказывает все страсти.
Немножко погодя приезжают к попу разбойники, а он Аленушку спрятал. Поп спрашивает; – Жива ли, здорова дочка моя?
– Слава богу! Она осталась дома хозяйничать, – говорят разбойники.
И сели они как бы в гостях; а поп тем временем собрал солдат, потом вывел дочь и говорит:
– А это кто? Тут разбойников похватали, связали – да в тюрьму.
|
